Фильм незримые старцы юрия воробьевского. Предание о невидимых старцах афона

НАС ЗДЕСЬ СЕМЕРО...

Примерно около 1835 года, через пять лет после освобождения Греции от турок, несколько сердаров это особые стражи Святой Горы Афон, следящие за порядком. На их пилотках обычно написано «А. О.» («Полиция Святой Горы»), отправились в лесистый район Великой Лавры для охоты на диких коз. Как-то утром они неожиданно увидели недалеко от одной пещеры почтенного старца, совершенно обнаженного.
Благослови, отче,- сказали они.
Господь благословит! - ответил он и начал расспрашивать их о Святой Горе Афон: что на ней происходит, как живут монахи и т. п. Они ответили, что кругом большое спокойствие после освобождения от турецкого ига и поражения турок.
Кто такие эти турки и что это за восстание греков?― спросил пустынный старец.
Ты не знаешь, старче, что мы, православные греки, пролили свою кровь за освобождение от турецкого ига?
- Нет, чада мои. Я ничего об этом не знал. Нас здесь семеро, и мы никуда не ходим и ничего не слышим,― ответил этот земной ангел и небесный человек.
Охотники взяли у него благословение и, пораженные, поспешили сообщить о своей встрече отцам и братиям скита Святой Анны. Отцы тотчас бросились на поиски пустынников.
Многие из них собрались и вместе с сердарами поднялись на Афон, тщательно исследуя весь тот район, чтобы найти пещеру и этого удивительного старца. Но ни пещеры, ни старца они не обнаружили.

НЕВИДИМЫЕ СТАРЦЫ ГОРЫ АФОН

Рассказ Паисия Святогорца

Когда в 1950 году я в первый раз попал на Святую Гору, случилось мне по пути из Кавсокаливии в святую Анну (cкит святой Анны находится на юго-западном побережье Святой Горы и подчиняется Великой Лавре) заблудиться...
Вместо того чтобы пойти к скиту святой Анны, я пошел по тропинке, которая вела на вершину горы Афон. Пройдя достаточно большой отрезок пути, я понял, что поднимаюсь вверх, и начал искать дорогу, чтобы вернуться. Пока я искал обратный путь и просил Божию Матерь помочь мне, внезапно предо мной предстал какой-то отшельник, лицо которого излучало свет.

На вид ему было лет семьдесят, и по одеянию его можно было заключить, что он никогда не общался с людьми. На нем был подрясник из парусины, весь выгоревший и изодранный. Дыры на подряснике были стянуты деревянными прутиками, с помощью которых крестьяне обычно скрепляют дырявые мешки, когда у них нет мешочной иглы и бечевки. С ним был кожаный мешок, тоже выцветший и в дырах, стянутых тем же способом. На шее у него была толстая цепь, на которой висела коробочка. В ней, по всей вероятности, находилась какая-то святыня.

Не успел я и рта раскрыть, как он мне говорит: "Дитя мое, эта дорога не в святую Анну", - и показал мне нужную тропинку.

По всему было видно, что передо мной стоял святой.

Я спросил у пустынника:

Где ты живешь, старче? Он мне ответил:

Здесь, - и указал на вершину Афона.

Я был измучен поисками старца, который мог бы дать мне духовный совет, а потому даже забыл, какое тогда было число и день недели. Спросил об этом пустынника, и он мне ответил, что была пятница. Затем он вытащил маленький кожаный мешочек, в котором оказались палочки с нарезами, и, посмотрев на них, сказал, какое тогда было число. После этого я взял у него благословение и пошел по указанной мне тропинке, которая вывела меня прямо к святой Анне. После этого в мыслях я постоянно возвращался к светлому сияющему лику отшельника.

Позже, когда мне рассказали, что на вершине Афона живут двенадцать - другие называли число семь - отшельников, у меня возникла мысль, не был ли тот, кто повстречался мне, одним из них. Я рассказал о происшедшем опытным старцам, и они подтвердили: "Да, это, должно быть, один из преподобных отшельников, живущих тайно на вершине Афона".

Двадцать девятого августа в Самаре открывается православная выставка-ярмарка. Среди ее гостей — известный православный писатель Юрий Юрьевич ВОРОБЬЕВСКИЙ, который проведет серию творческих встреч с читателями. Одна из них будет посвящена новой книге об афонских старцах. Она является плодом пятнадцатилетних поездок на Святую Гору и называется «Незримые старцы». Фрагмент из нее предлагаем вашему вниманию.

Папа Краль

Такие глухие места, как Каруля, напрасно называют «Богом забытыми». Это не так. Безплодные камни Карули – плодоносящий виноградник Божий. Его плодородная духовная почва создавалась многовековыми молитвами отшельников.

Подплываем. Перед нами - огромная, почти отвесная скала. Она обращена к югу и большую часть года буквально раскалена солнцем. Кажется, «ласточкины гнезда» монашеских калив прилепились прямо к каменной вертикали. Вроде к ним и никакие козьи тропки не ведут! Да есть ли там хоть пядь, где мог бы стоять человек?! Когда мы взираем на высоты монашеского аскетизма с волнующейся поверхности житейского моря, думаем, что эти вершины абсолютно недоступны. Но с Божией помощью все возможно.

Снизу видно покосившееся деревянное устройство, закрепленное над пропастью. Похоже на самодельный подъемный кран. Так и есть. Отсюда к морю спускалась веревка, и проплывавшие рыбаки клали в корзину оливки, сухари, бобы. Такой способ снабжения отшельников и получил название “каруля”. Буквально это слово означает «катушка».

Поднятая наверх провизия дополнялась растущими здесь плодами опунции - кактусов. Шли в пищу и акриды. Это такие красноватые стручки. Если их тщательно разжевать, получится сладковатая масса. Акриды и в Палестине растут. На Афоне нам говорили, что ими питался Иоанн Креститель.

В общем, здесь веками питались «на всю катушку».

…Причаливаем к арсане. Откуда-то сверху некто в мирской одежде быстро сбегает навстречу, как будто он ждал и теперь встречает именно нас. Что-то напевает, посвистывает. Издали кажется стройным юношей. Вот только седая борода и длинные волосы, превратившиеся в настоящий войлок, выдают его возраст. Он - из тех афонских отшельников, кто уже десятилетиями не расчесывает волос, кто даже в самую сильную жару не погружает свое тело в море. Но вот что странно: удивительной свежестью веет от такого аскета.

Перед нами – старец, о котором мы уже слышали. Схиархимандрит Стефан. Серб. Мы познакомились. «Георгий? - переспрашивает он. - Это хорошо. Святые мученики по молитве приходят на помощь раньше всех».

Карулиот запросто приглашает к себе. С пристани, если задрать голову, его келья видна, но самим ее найти было бы трудно. Монах раздвигает густые кусты. За ними - едва заметная каменистая тропинка. Крутая! Местами надо подтягиваться, держась за веревку. Наконец мы в его владениях.

Келья отца Стефана пристроена к пещере. Под ее каменными сводами - устроенный старцем накопитель дождевой воды. Это словно маленькое озерцо, а в нем – рыбки! У входа в пещеру старец десятилетиями и возводил стены. Здесь храм, небольшая гостиница для паломников, хозяйственные постройки.

Отшельник говорит быстро, на смеси русского и сербского, но понятно практически все.

«Сначала на Каруле я боялся бесов. Хотел уйти отсюда. А потом думаю: это мой дом, пусть они уходят. Креста они не выносят. Я как-то ночью смотрю: штук тридцать-сорок спускается по дороге. Глаза горят! Ничего, думаю, подойдите поближе. А потом - крестным знамением их. Они бегут, злобствуют, грозят. Кричат так: «Вы, монахи, хотите наши места занять!»»…

Вы поняли смысл этих воплей? Как ненавидят монашеский, ангельский чин отпавшие ангелы! Как завидуют, что праведники занимают их места у Престола Всевышнего!

Когда отец Стефан рассказывал о том, как подпускал бесов поближе, я так и представил его за пулеметом. Он ведь хлебнул войны. И сейчас на его вязаной шапочке - значок четников, сербских партизан-монархистов времен Второй мировой.

— Меня коммунисты расстреливали, - рассказывает он. - Когда вели, я взмолился Матери Божией: «Спаси меня! И я уйду монахом на Афон». Поставили к стенке и с нескольких метров двое - из автоматов. Никак попасть не могут. А меня словно толкнул кто-то. Я бросился бежать. Пули вокруг тела свистят, одежду прожигают. Так и ушел. Без единой царапины. После войны, в начале пятидесятых, отправился на Святую Гору. Пешком».

К тому времени, узнаем мы потом, он уже был в священном сане. В сербском монастыре Студеница владыка Николай (Велимирович), будущий святой, рукоположил его в диакона.

Сначала на Афоне отец Стефан поступил в сербский Хиландар. Потом подвизался вместе с русскими монахами в Карее, затем один — в Старом Руссике. И, наконец, поселился на Каруле. Здесь он застал великих русских старцев. И сам стал частью живой аскетической преемственности. Даже келья ему какая досталась! Подвизался в ней ученик старца Силуана отец Софроний (Сахаров). Здесь он, судя по всему, и свою знаменитую книгу начал писать.

Со временем новоиспеченный карулиот сблизился с отцом Никодимом, который, в свою очередь, получил благословение идти на Карулю и поступить в послушание к Феодосию Карульскому от старца Силуана.

На Святую Гору отец Никодим тоже пришел пешком. Прибыл с одной войны на другую. Воевал он в составе русского корпуса, входившего в состав французской армии. Возвращаться в Россию, оставшуюся без царя, не захотел. Пошел служить Царю Небесному. На Родине в то время пафосно говорили о порванных цепях самодержавия, а бывший унтер-офицер ухватился за цепи карульские, да так и не отпустил их до конца.

Кстати, отошел старец на руках отца Стефана. От него же получил последнее причастие. На Афоне считается, что харизма передается именно так. Папа Краль и главу отца Никона хранил.

Да, здесь этого схимника часто называют «папа Краль» - он как-то обмолвился, что принадлежит к сербскому королевскому роду. Как бы то ни было, но в переписке с наследником Сербского престола, внуком короля Александра I, отец Стефан (фамилия его – Милкович) состоял. Не знаю, насколько верна информация о его аристократическом происхождении, но на Каруле действительно нередко подвизались весьма родовитые насельники. Взять хотя бы отца Парфения, который принадлежал к дому Романовых.

На Афоне отец Стефан уже полвека. На Каруле, в одиночестве своей кельи, - сорок лет. О старце рассказывают разное.

Некоторые считают его прельщенным. Обращают свое строгое внимание на его быструю, как бы суетливую речь. Осуждают за стремительные, кажущиеся нервными, движения рук. Ставят ему в упрек привычку насвистывать, общительность. Действительно, все это не вяжется с классическим образом схимника. Кто-то рассказывал еще, будто бы папа Краль предлагал некоторым русским отречься от своей Церкви и перейти в послушание к нему… Не знаю. Мы ничего такого от него не слышали.

Есть и другое мнение о старце. О его подвиге юродства. Говорят, он сознательно третирует показное благочестие и обрядоверие. И вообще всячески подчеркивает второстепенность всего внешнего и напускного. Рассказывали, как уже незадолго до своей смерти, в Сербии, старец «поучил» посохом одного вельможного епископа. Да, это было в его стиле.

…Отлучившись на минуту, отец Стефан вышел к нам уже в облачении. Рядом с наперсным крестом — что-то непонятное. Присмотрелись – таблетки аспирина на веревочке. Те самые лекарства, на которые надеется каждый из нас и которыми сам старец никогда не пользовался. Перехватив мой взгляд, он уже вполне серьезно сказал: «На самом деле тело надо лечить посохом, а душу - крестом».

Каков он перед Богом, одному Ему, Господу, и известно. Вообще же говорят, что отшельничать на Каруле может либо святой, либо сумасшедший…

Как бы то ни было, все здешние келиоты знают, что старцу являлась Сама Богородица. Дело было так. Однажды Лавра хотела выселить его. Дескать, занял участок карульской земли (точнее, скал), а денег не заплатил. Тогда Матерь Божия встала на пути изумленных полицейских. Обратила их в бегство.

«Камни для стройки я снизу поднимал, от пристани. И мешки с цементом. И бревна весом в сто пятьдесят килограммов. По ночам таскал. Прохладно, луна светит, хорошо! Я сильный был. Не лечился никогда. Только недавно, после урагана, когда носил поваленные деревья, у меня заболело вдруг сердце. Голова горячая. Я говорю: «Слава Тебе, Господи!» И все прошло. И за болезнь, и за смерть – за все благодарить надо».

Это теперь греки устроили на Каруле канатные дороги. Поднимают по ним тяжести — туда, куда и мулы не дойдут. А в конце 90-х, когда мы познакомились с отцом Стефаном, ничего такого здесь не было. Как он таскал все это по кручам?! Здесь есть места, где и без груза не каждый рискнет пройти.

Сербский схимник вспоминал, как однажды он карабкался по почти отвесному отрогу и едва не упал в пропасть: сорвавшийся сверху камень ударил его по руке. Рассказывал и о двух монахах, которые упали вниз, и тела их нашли на прибрежной скале только через неделю… Вообще камнепады здесь постоянны. Словно диавольский обстрел. Не так давно были сметены все старые цепи, теперь прибили новые.

Но – вернемся в 1997 год… Мы оказываемся в маленькой комнатке с видом на море. Она вся в иконах. Много фотографий. Их оставляют, присылают этому необычному монаху паломники, благодарные за духовную помощь, – из Сербии, Греции, Франции… Среди снимков – большинство детские. Наверно, есть здесь и девочка Деспина, о которой я узнал уже позже.

Итак, когда старец ремонтировал свою обветшавшую келью, один друг привозил ему стройматериалы. У этого друга была дочка лет пяти, Деспина. И вот, когда старец нуждался в помощи, он выходил к морю и громко просил: «Деспина, скажи папе, чтобы он ко мне приехал, он мне нужен!» И этот «телефон», соединяющий Афон с «большой землей», срабатывал! Девочка тут же бежала к отцу: «Папа, тебя отец Стефан зовет». Почему он не обращался непосредственно к другу? Может, ребенок по своей чистоте мог услышать духовный призыв лучше? И вот, когда друг приезжал, то спрашивал: «Отец Стефан, ты меня действительно звал?» И старец отвечал: «Да, я просил Деспину передать, что жду тебя».

А вот на снимке - сам отец Стефан. Что-то пишет, а рядом - голуби.

— Птички любят, когда я пишу, - говорит келиот.

— Ци-ци! Ци-ци! – по его зову тут же слетаются синички и безбоязненно садятся на руку. В кармане у него – вермишель. Ею старец и кормит своих пернатых друзей. Кажется, тот же продукт является основой и его рациона. Сухоядение! Нас же хозяин угощает чудным виноградом. Тяжелые грозди подвешены к потолку, и он наделяет каждого. Кажется, таких сладких и ароматных ягод я не ел никогда.

Осматриваемся. На полках - множество книг. Карульский старец известен своими апологетическими трудами. Он пишет их на греческом, английском, немецком языках… Один священник имел помысел подарить ему пишущую машинку, но вскоре получил от папы Краля ответ на незаданный вопрос: благодарю, дескать, за заботу, но машинка мне не нужна.

— Сейчас готовлю книгу о конце света, - говорит нам отец Стефан и отправляется приготовить неприхотливый обед. — У меня любят останавливаться. Я богатый.

Он ставит на огонь чайник, старый, закопченный, без ручки. И тут возникает сцена, о которой я читал потом у других паломников. Когда вода закипает, то отец Стефан берет чайник за бока обеими руками и начинает разливать в кружки (не совсем чистые). Вы поняли: раскаленный чайник! А старец, разлив чай, даже на пальцы себе не подул!

Папа Краль был не прочь посниматься. Разрешил он сделать фотоснимки и нам. Только с условием - чтобы видны были посаженные им цветы. Попутно сказал: «Землю сюда носил издали. Пять тысяч раз ходить пришлось!» Цветы его – бушевали красками. Вообще-то сербский схимник имел агрономическое образование, но думаю, секрет его цветника был не в профессиональных навыках.

Да, на каменистой почве когда-то языческого Афона монахи веками создавали тот молитвенный плодородный слой, на котором расцветают новые цветы. Такова агрономическая наука Богородичного Сада.

С каким смирением он исполнял наши просьбы! Как точно отвечал на вопросы! Вспоминается и острый взгляд его. Казалось, что про каждого из нас он знает. А разговаривает с нами, словно с милыми его сердцу детьми. Бывший с нами священник из Братска попросил старца уединиться с ним на несколько минут для духовной беседы. Мне показалось, что вышел он из монашеской кельи с изменившимся лицом. Я ничего не спросил. Тут — дело духовной интимности.

О том, что старцу открывается многое, говорили мне и в Пантелеимоновом монастыре. Монах Л. рассказывал, как его брат ходил к папе Кралю. Тот молча взял листок, нарисовал какой-то маршрут и написал: «120 км». Вскоре монаха увезли в Салоники на операцию.

…А нам пора подниматься выше. Мы ведь собрались на Гору. На прощание, чтобы сделать нам приятное, отец Стефан запел: «Ты, товарищ мой, не попомни зла…» Голос удивительно высокий, прозрачный. Закончив петь, он сказал: «Раньше у меня был хороший мужской голос, потом я его лишился, пою детским». Или — ангельским, добавил бы я. Старец ведь, как Ангел, почти лишился плоти.

Расставаясь, схимник подарил нам по иконке Божией Матери «Троеручица».

…Прошло несколько лет. Мы проплываем мимо Карули. А где же была келья нашего старого знакомого? Вот они, обгоревшие руины. Среди черных головешек и кусков бетона ярким красным пятном выделяются цветы. Да, несчастье постигло старца. За последнее время горел он дважды.

А вот и сам он на пристани. Боже мой! Даже на расстоянии заметно, как постарел и осунулся. Выглядит потерянным. Защемило сердце, ведь мы запомнили отца Стефана совсем другим.

Потом я читал воспоминания одного паломника о том, как старец после пожара два года жил в пещере. Как спал в ней в зимнее время, укрывшись ворохом тряпья. Старый монах среди обгорелых вещей. Неприглядная картина. Но ведь старца никогда и не волновало внешнее. Только своими цветами он дорожил. А они и не сгорели в пламени!

Но что же случилось?

Отец Стефан рассказывал, как случился пожар: пламя вышло из трещин скалы. Как это могло произойти? Да, здесь часты землетрясения, но ведь Афон не является действующим вулканом. Или тут мистика какая-то? Хронологически эти несчастья совпали с тем временем, когда Америка бомбила Сербию. Старец страдал, и его горячая молитва о родине взмывала вверх. Поднималась к Господу через то отверстие в здешней скале, которое называется «карульское ухо». Он плакал о тех, кто погибал в огне… Как будто часть этого смертоносного пламени он принял на себя! Сначала сгорели храм и келья, но старец не отступил и продолжил молитвенный подвиг в пещере. Тогда загорелись даже ее камни!

Схимник вообще по определению принимает огонь на себя. В судьбе сербского старца это проявилось явным образом. И если молодые сербы во время бомбежек носили майки с изображением мишени, то у отшельника эта мишень всегда при себе – облачение схимника.

…В последний раз я был на Каруле, когда на этом пепелище начал строить новую келью русский монах А. Все будет сделано заново, укрепляется даже высоченная, идущая от моря скала-фундамент, но цветы, которые так любил отец Стефан, цветы, выращенные на принесенной им земле, должны остаться.

Новый хозяин кельи говорит: «Сейчас покажу, откуда он рыбу ловил».

Подходим к краю скалы и видим нечто, напоминающее карулю.

Отсюда леска опускалась на десятки метров вниз.

Неужели с такой высоты можно что-то поймать?

Еще как! У самых карульских скал - бездонная морская впадина, в которой полно рыбы. На Благовещенье он спускал со скалы в море сеточку и просил: «Божья Матерь, пошли мне рыбки». Тут же вытаскивал, и в сети всегда было праздничное «утешение».

Входим в развалины храма. Служил здесь старец ежедневно. Писатель Павле Рак рассказывал: «Я приносил ему имена, и потом через год или два он меня переспрашивал: «А как тот, а как этот?» Я уже забыл, кого я ему написал, а он все молился о них. Тысячу имен поминал ежедневно! И мне говорил: «Божественная литургия – это такое великое дело! Если бы я знал, что последняя литургия на земле будет отслужена в Южной Америке тогда-то, я бы сейчас же отправился туда пешком, чтобы присутствовать на ней. Потому что литургия – это все. Она держит мир».

Поднимаю лежащую на полу брошюру отца Стефана на греческом языке. Надо взять с собой, будет память о старце.

А вот и пещера, где раньше были два озерца. Теперь они почти пустые. Огонь расколол скалу, и вода ушла.

Нахлынули воспоминания.

А знаешь историю со змеей? - спрашивает монах А.

Это как отец Стефан разорвал ее?

Да, - наш собеседник продолжает для моего спутника: - Заходит папа Краль в свою пещеру, видит: в полумраке какой-то шланг висит. Откуда он взялся? Хвать его рукой, а это змея. Моментальным движением геронта разорвал ее пополам! Да еще сказал: «Кто тебе разрешил приползать сюда?!»

Ни бесов, ни змей не боялся старец. Ничего смертоносного. Да и самой смерти. Поджидал ее спокойно. Вырыл себе могилу и поставил крест: «Схиархимандрит Стефан. 1922». Иногда, сидя на краю ямы и свесив ноги, он даже трапезу устраивал. Угощал одних паломников тем, что принесли ему другие.

Как-то он беседовал с гостями в пещере, и в это время туда вползла змея. Все перестали слушать. Увидев это, папа Краль ударил ее о землю, разорвал пополам и воскликнул: «Да что же вы за христиане такие!» Потом поклонился всем до земли. Удивительная сила была у него – и в руках, и в смиренной душе!

На прощание мы постояли у вырытой отцом Стефаном могилы. Поставленный им голубой крест сгорел. Рядом зияет пустая яма. Так и не упокоился папа Краль на Афоне. Умер он в Сербии, под Белградом, в монастыре Сланцы, который является подворьем Хиландара. Не знаю, был ли он зилотом, принадлежал ли к РПЦЗ, но упокоился он в лоне Сербской Православной Церкви. Это факт.

Произошло это в 2001 году, на праздник Введения Пресвятой Богородицы во Храм. И Та, Которой он молился столько лет, приняла его душу.

Юрий Воробьевский

СЕМЕРО НЕЗРИМЫХ
В начале 2013 года выйдет моя новая книга об Афоне. Она будет называться «Незримые старцы». Фрагмент из нее предлагаю вашему вниманию.
Ю. Воробьевский

Дело было вдалеке от Афона. В одном маленьком и бедном молдавском монастырьке пожилая монахиня показала молодому паломнику старую гравюру. Остроконечная гора, а от нее исходят сияющие лучи. Это излучение афонской святости как будто коснулось тогда его сердца... Старец кельи Кукувино иеродиакон Силуан рассказывает нам о своем пути на Афон и время от времени поглядывает на вершину. Гора из окна его кельи - как на ладони...
Она красива - на ее подножие словно наброшена медвежья шкура побуревшего осеннего леса; из этой «шкуры» вырывается белый мраморный пик, лучи утреннего солнца делают его теплым, розовым. Но вот - откуда ни возьмись - появляется маленькое облачко. Оно растет, цепляется за острие Горы. Останавливается. Начинает клубиться. Ну-ка, ну-ка! Наводишь объектив видеокамеры, приближаешь картинку, смотришь - и не можешь оторваться. Облака то струятся по стремнинам наподобие каких-то невиданных молочных рек, то наслаиваются одно на другое, застревая на пике. Потом ветер сносит наконец этот многослойный пирог, и он величаво плывет над морем.
Мощная красота вершины кажется неприступной. Необитаемой. Однако это не так. Мы сами только что спустились оттуда и наверняка сейчас цепочка неведомых нам паломников трудолюбивыми муравьями ползет вверх...
Но где-то там, в скалах, есть и другие обитатели. Их называют незримыми старцами.
В конце XIX века библиотекарь Пантелеимонова монастыря отец Пантелеимон записал некоторые свидетельства о них. Где-то около 1835 года охотники ловили диких коз под Афоном. Однажды на заре, проходя по стремнинам, наткнулись на одного нагого старца, вышедшего из почти незаметной пещеры. Удивленные необычной встречей, они завели разговор:

Благослови, отче.
- Бог благословит.
- Как поживаешь?
- Благодарение Господу, - ответил старец и спросил: - Как пребывает Святая Гора?
- Благополучно после поганых турок.
- Каких турок? - спросил старец.
- Как каких? Тех, кои жили на Афоне, вследствие восстания греков.
- Какого восстания?
- Разве ты не знаешь, что мы, православные, 10 лет проливали кровь свою, чтобы свергнуть иго турецкое?
- Нет, не знал. Нас здесь семеро, - мы никуда не ходим, и не знали об этом.
Придя потом в скит святой Анны, охотники рассказали там о виденном. Тогда собрались многие отцы, и, позабыв про старость и немощи, подняв свои мантии, бегом пошли искать старца. Но - безрезультатно. Говорили, что это те самые сокровенные подвижники, числом семь, коих причащал известный духовник Христофор, живший в Яннокопуло. Несколько десятилетий спустя отец Арсений, лесничий Великой Лавры, встречал некоторых сокровенных старцев, но об их местожительстве он никому не хотел сказать, сколько его не убеждали. Лишь однажды нарушил он тайну.

Один русский пустынник, схимонах Макарий, живший в пещере на Керасии и скончавшийся в 1888 году, рассказывал об этом так.
Перед Пасхою 1861-го года пришел к отцу Макарию отец Арсений и спросил: есть ли у него что к Празднику? Тот сказал что ничего нет. Тогда о. Арсений сказал: в эти дни приходят в лавру каюки (судна) с одного из островов с маслом, сыром, яйцами и прочим; сходи, запасись снедью.
Когда же о. Макарий сказал, что у него и денег нет, то он обещал заплатить своими: одним словом, уговорил его идти с ним. По дороге о. Макарий спросил: раз ты столько лет состоишь лесничим, а раньше был сардаром и чабаном, то, вероятно, знаешь кого-нибудь из отшельников, который живет сокровенно.
Отец Арсений замялся. Ему не хотелось открыть тайны, но и не хотелось огорчить старца- друга. Тогда он ответил: Если возьмешь грех клятвы на себя, то скажу! Монах Макарий пообещал: когда увижу сокровенного старца, то первым делом скажу, что это я виноват.
По дороге из молдавского скита Кукувино к лавре, лесничий на полпути свернул с дороги и повел его непроходимыми местами, объясняя, где живет отшельник, и как его найти. Только он сомневался, чтобы его спутник смог спуститься в ту пропасть. Так они подошли к самому обрыву. Обрывистые скалы опускались с трех сторон вниз отвесно, наподобие гроба.
Лесничий сказал: Вот, если можешь спуститься, то полезай; когда доползешь до площадки, смотри вправо под скалу и там найдешь жилище!
Отец Макарий начал спускаться. Уже позже он осознал: как ни трудно лазить по скалам вершины Афона при собирании неувядаемых цветов; но здесь было несравненно труднее.

Сначала ему мешали башмаки, и он сбросил их вниз. Потом в пропасть полетел и подрясник. Наконец монах приблизился ко дну. Осмотревшись, он заметил каливку и сидящего старца. Когда тот завидел человека, перекрестился, плюнул, скоро зашел в свое убежище и заперся.
Предупрежденный о. Арсением, что отшельник знает кроме греческого, болгарского и русского языков еще турецкий и французский, отец Макарий, подойдя к келье, начал творить молитву и стучаться в дверь..
Отшельник долго не отвечал..
Отец Макарий понял: тот принял его за беса и начал убеждать старца, что он христианин и монах..
- Что тебе нужно? - спросил наконец отшельник на чистом русском языке.
- Я пришел посмотреть на тебя!
- Кто тебя привел сюда - Бог или бес?
- Бог, - ответил о. Макарий..
Отшельник не принимал и упрашивал непрошенного гостя, чтобы он ушел. Отец Макарий отвечал одно - что он умрет у кельи, но не уйдет. При нем же не было ни одежды, ни хлеба..
- Какой ты беспокойный и упрямый человек, - я таких не видал! - удивился отшельник..
Пришелец все просил, чтобы тот открыл ему дверь..
- О, я знаю, кто тебе сказал, - проговорил старец, - негодный он человек!
- Не вини его старче, я виноват!
- Уйди отсюда, прошу тебя, уйди!
- Не уйду, - просижу у дверей твоих до Пасхи и умру здесь. Не уйду, не увидав тебя!
- Прочти "Богородицу", - наконец сказал старец, и когда тот прочел, отворил дверь и сказал: Ну, что ты от меня хочешь?
- Благослови, отче, - сказал о. Макарий, и упал старцу в ноги.
- Бог благословит, - ответил тот, и сев на пороге, пригласил своего гостя сесть. Прошло около часу времени в молчании, и, вставая, сказал старец: Ступай откуда пришел!
- Мне хотелось, отче, услышать от тебя слово на пользу, - умолял о. Макарий.
- Какое скажу тебе слово? Я человек грешный, и ничего не знаю больше. Ты видишь, живу как змея, которая прячется от людей в нору. Так и я живу в этой норе.
- Ну все-таки что-нибудь знаешь, а может, мне бы послужило на пользу, если скажешь..
Видя простоту и неотступность о. Макария, старец спросил:.
- Где живешь? Кто твой духовник?
- Живу в пещере на Керасях, и духовник отец Нифонт на Кавсокаливии.
- Рукоделие твое какое?
- Делаю ложки.
- Какие?
- Простые и с "благословением" - с вырезанной благословляющей рукой.
- Ну вот, если хочешь меня послушать, то не делай ложек с "благословением".
- Отчего же так? Эти берут лучше в Руссике и в Серае (Андреевском скиту - Ю.В.).
- Пусть так, но ты не делай.
- Не знаю, - сказал задумчиво о. Макарий, - вот в Руссике есть опытный духовник отец Иероним, а он - ничего, берет и с "благословением".
- О, Иероним, - заметил старец, - опытный духовник в управлении братией своей, но в распознание тонких вещей он не входит, а потому и не видит, что таких ложек делать не нужно, ибо они могут попасть в руки неверных или еретиков, которые могут надругаться над изображением благословения.
Да и в православном семействе ложка - не икона и не крест. Может отцом отдаться ребенку, поступить ему в забаву и попираться вместе с бездельными вещами, а между тем на этой ложке два креста - один изображается благословением, а другой ты вырезаешь на поручах.
Следовательно, два креста будут попираемы, а это грех
Отец Макарий обещался с этого времени не делать ложек с "благословением"...
Ему хотелось еще что-нибудь расспросить у старца, но он не знал что и как спросить.
Наконец задал вопрос:
- Ты, отче, из какого рода?
Старец уклончиво отвечал:
- Я из всех родов.
- Может ты русский?
- Нет, из болгар.
- Отчего ты знаешь так хорошо по-русски?
- Я жил на Морфине у русского старца иеромонаха. Еще жил в скиту Святой Анны, в Кавсокаливии и на Провате, - одним словом обошел разные места, и, наконец, Господь открыл мне это святое место. Я живу здесь 16 лет.
- А сколько лет ты жил во всех тех местах?
- Думаю, более 80 лет, - и как прибыл на Афон, никуда не отлучался.
- А сколько лет тебе от роду?
- 118 лет.
- Чем ты питаешься и откуда берешь одежду и все прочее?
- У меня жив еще побратим (по постригу от одного старца), игумен на одном острове, и он мне доставляет все необходимое, приезжая на каюке каждые три месяца.
В заключение отец Макарий спросил, не позволит ли он ему еще когда-нибудь придти. Тот отвечал, что если и решится он на это, то не попадет к нему. С тем и расстались.
И точно. Покусившись пойти через какое-то время к старцу, он изодрал всю одежду о непроходимые колючие кустарники, сбил башмаки, но места того не нашел.
Через год он опять попросил зашедшего к нему отца Арсения довести его к этому месту. Тот исполнил его желание, и монах Макарий с теми же трудностями спустился к каливке старца, но в живых его уже не застал.
Свежая могилка с крестом свидетельствовала о его кончине, а похоронил его, вероятно, приезжавший к нему побратим.
Поскорбев, что не застал старца, он пошел к морю, в которое быстро бежит ручей, начавшийся около сокровенной каливки. Там при устье потока стоял белый крест, служивший знаком для приезда с острова игумена...

Дошла до нас и история о неком болгарине, именем Иаков, подвизавшемся долгие годы в послушании у одного строгого и богобоязненного старца-грека в Свято-Троицом скиту Кавсокаливия. Этот послушник, ревнуя о духовных подвигах, постоянно приходил по ночам в соборный храм - кириакон - и часами молился там в нартексе перед иконой Святой Троицы.
И вот однажды ночью - а тогда было полнолуние - он увидел следующее: открылась дверь и в нартекс вступил благолепный пустынник, совершенно нагой, с длинными, белыми как снег, волосами и бородой. Старец поднял десницу и крестным знамением осенил запертые на замок внутренние двери. Они сами собой отворились. Таинственный незнакомец вошел в церковь, с благоговением облобызал иконы, а спустя некоторое время покинул кириакон и стал удаляться по тропинке, ведущей к скиту Керасия (причем, когда пустынник выходил, внутренние двери храма опять пришли в движение и сами закрылись).
Потрясенный увиденным, послушник тайком последовал за старцем. Они поднимались все выше и выше, миновали Керасию, достигли известной всем афонитам развилки с крестом и, повернув направо, начали восхождение к вершине Афона. Дойдя до кельи Панагия, отшельник вошел внутрь. Иаков ускорил шаги, догнал старца и, бросившись ему в ноги, со слезами на глазах умолял оказать милость и оставить его при себе послушником.
- Чадо, тебе не понести этого подвига, - отвечал старец. - Без благодати Божией вынести тяжесть жизни на месте сем невозможно. Возвращайся к своему старцу, пребывай у него в послушании, и спасешься. И знай, что Господь скоро заберет тебя из этой жизни.

Подвиг, который трудно понести, - это конечно, не только строжайший пост и зимние холода высокогорья. Главный подвиг - это нескончаемая духовная битва, которая ведется в пустыне.
(Отступление об Идолио.
Керасия, кажется, самое высокое место на Афоне, где обитают известные нам отшельники. Она находится на высоте примерно 800 метров. Немного выше Керасии находится место, посещать которое без особого благословения не рекомендуется. Огромная живописная скала, называемая греками Идолио, то есть Идол. Здесь находится древнее языческое капище.
(На Афоне известны несколько капищ, датируемых 6-4-м тысячелетием до РХ. Об одном из них, находящемся рядом с Великой Лаврой, я писал в книге «Наступить на аспида», оно показано также в одноименном видеофильме).
Описания Идолио таковы. По мере приближения к капищу, тропа окутывается туманом. Здесь уже - высота, на которой мы входим в облачность. Это делает подход к страшному месту особенно тревожным. Все тело пропитывается холодной всепроницаемой влагой, а в душу закрадывается страх.
На перекрестках сходящихся к Идолио тропинок, - кресты. Они словно дорожные знаки: выход нечистой силе из ущелья запрещен...
На капище находится огромный каменный квадрат, примерно два на три метра. На нем приносили человеческие жертвы. По бокам этой цельной мраморной плиты выточены стоки для крови, которая стекала в огромную каменную чашу.
Здесь всеми фибрами своей души чувствуешь: темная энергия никуда отсюда не ушла. Кажется, от ужаса даже деревья вокруг сохнут... Сюда приходят лишь воины Христовы - отшельники - сразиться с нечистой силой, дать бой диаволу в самом его логове. Такова духовная традиция: многие афонские обители, в том числе и основанная преподобным Афанасием Лавра, - основаны на месте древних капищ. Так что каждый такой монастырь - это еще и символ духовной победы православия).
- Да, - задумчиво говорит отец Силуан, - они полностью отрешились от мира, чтобы их чистая молитва удерживала мир. Эти анахореты обладают особым Божиим даром - быть незримыми. Люди не должны их тревожить. Видят их лишь избранные. В наши дни - старец Паисий...

Недавно была сделана интересная видеозапись. Ученик геронты Паисия иеромонах Афанасий Симонопетрис рассказывает, как пришел однажды к честному отцу на келью Честного Креста с тем же самым вопросом - о незримых старцах.

Он был один, - говорит отец Афанасий - Я очень обрадовался этому. Дело было на Пасху.
- Геронда, я хотел спросить, существуют ли незримые старцы? Вы не знаете?
- А что, разве Дух Святой не тот же? Разве Бог не тот же?! Разве что-то изменилось? Почему им не быть? - Так значит, существуют?! Вы знаете? - Если тебя спросят, то говори, что они существуют...
- Рассказывали, как в Святой Анне видели двенадцать старцев, в Малой Анне говорили, что их девять.
Старец Паисий ответил:
- Нет, их семеро. Ну, ладно, давай, иди. Аде-аде, иди-ка отсюда...
- А где они?
- На вершине Горы.
- Кто-то их видел?
- Никто... Они имеют особый дар от Бога и молитву такую, что их никто не видит. Их всего семь. Они могут быть рядом с тобой, но ты их не увидишь. Поэтому их называют невидимые. Это не аллегория. Но, все - уходи!
- А что они едят зимой?
- Если они совершенно нагие зимой, без одежды, то что за проблема им пропитаться чем-то в зимнее время?! Ладно, иди - иди, все уже! *(В книге монаха Иосифа Дионисиатиса "Старец Арсений Пещерник, сподвижник старца Иосифа Исихаста" есть интересные воспоминания старца Арсения. «Как-то ночью,- рассказывает он,- из Святой Анны мы босые пошли по снегу к своей каливе. Как только отцы скита увидели следы, тотчас ударили в колокола кириакона. Поскольку не было никакого праздника, скитяне прибежали в храм узнать, что случилось и почему звонили в колокола. Тогда какой-то монах говорит им:
- Наконец-то мы нашли нагих подвижников. Вот их следы. Пойдемте по их стопам, чтобы узнать, где они живут.
Они поднялись и пришли к нашей пещере. Повелительным тоном спрашивают нас:
- Где скрылись нагие подвижники?».
Отец Арсений со своей добродушной простотой отвечает им:
- Какие нагие подвижники?
- Вот они дошли до этого места, вот следы их ног!
- Эх, отцы, это мы прошли. Здесь нет никаких нагих.
- Да это не вы! Здесь есть нагие подвижники!
И действительно, это было совершенно невероятно, потому что, как известно, ноги на холодном снегу неизбежно будут обморожены. Но двое подвижников, один верой в Бога, а другой послушанием Старцу, жили превыше законов естества».
Этот рассказ можно было бы считать просто описанием любопытного недоразумения, если бы не сам факт святой веры агиоритов в существование нагих подвижников).
- Нет-нет!- Аде, давай-ка, все, больше не буду говорить.
- Нет, еще один вопрос...
- Какой ты любопытный! Бог не желает их явить миру...
- Я не уйду, пока вы не скажите что-то поточнее...
- Хорошо... Вот тайна. Я знаю только четырех... Каждые пять лет я вижу одного из них... Они приходят сюда как раз в это время, на Пасху... Больше пока не могу сказать... Приходи перед моей смертью, и я тебе открою больше. Сейчас не могу.
Я пришел, говорит отец Афанасий, за месяц до кончины Старца, но он сказал, что Бог не захотел явить этих отшельников миру...

Сам старец Паисий писал, как заблудившись по дороге к скиту Святой Анны, он встретил отшельника, лицо которого буквально сияло: на вид лет семидесяти, на нем был подрясник из материала, похожего на парусину или брезент, весь выцветший и изорванный. Дыры в этом одеянии зашпилены острыми щепками. На его шее висела толстая цепь, державшая на уровне груди шкатулку. В ней, по-видимому, находилась какая-то святыня!
Прежде чем я успел задать вопрос, отшельник сказал:
- Дитя мое, эта дорога не ведет к Святой Анне, - и показал мне другую тропинку.
Внешний вид его был как у святого!
- Где ты живешь, старче, - спросил я пустынника.
- Там где-то, - показал он рукой на вершину Афона...
Конечно, тут дело не в поиске тропинки. Само явление святого старца - немногословное и чудесное наставление на путь истинный.
Судя по словам геронды Паисия, сей удивительный отшельник повстречался ему именно тогда, когда он искал духовного наставления. В своих поисках отец Паисий так долго ходил неприметными тропами, что сбился со счету - какой сегодня день. На этот вопрос анахорет ответил ему, достав из своей сумки палочки с зарубками.
В жизнеописании старца Паисия есть такой эпизод. Старец сидит на обочине дороги и беседует с одним паломником. Мимо, буквально в двух метрах, проходит большая группа, которая явно направляется к келье старца - и что же? Проходят, не замечая сидящих. Собеседник старца Паисия свидетельствует, что в тот момент они были незримы для остальных. Видимо, и геронта обладал таким удивительным даром, но редко пользовался им. Господь открыл его для утешения людям. Сделал ЯВНЫМ старцем.
Вершина, вершина! Видимо, те лучи, которые исходят от нее на старинной гравюре, - не просто образ.
Итак, предание связывает незримых старцев с афонским пиком. Именно туда, получив повеление от Матери Божией, направил свои стопы и святой Максим Кавсокаливит.
Дважды - босой, с молитвой, вопреки страхованиям со стороны мириадов демонов, которые собрались у него на пути чуть ли не со всей Вселенной, - поднимался он на вершину. И, наконец, получил от Матери Божией хлеб, вкушение которого тут же наполнило его сердце бурным кипением умной молитвы. После этого он способен стал видеть во мраке ночи и даже летать... по воздуху. (Трезвенное созерцание. М., 2003 . С. 82 , 85).
Не от них ли, от этих семи, принявших ангельский образ, пришло откровение, которое посетило и будущего геронту Иосифа Исихаста?!
Ведь в тридцатые годы он на всем Афоне не мог найти ни одного греческого монаха, который указал бы ему путь к умному деланию.
Два года молитв, безутешных слез, которые превращали в грязь землю у его ног... И вдруг с ним произошло... нечто. В тот день он молился, глядя на вершину Афона. В какой-то момент неожиданно оттуда как будто донеслось некое дуновение. И умная молитва пришла к нему.
Приобретя мистический опыт, старец Иосиф обосновался в скиту Малая Анна. Маленькая келья, как и в глубокой древности, помогла возродиться большим монастырям, киновиям. Вышедшие отсюда ученики Иосифа Исихаста стали их игуменами и духовниками - от Афона, до американской Аризоны...
Афонский опыт формулирует закон, который всякий раз помогает преодолеть духовное запустение: ангелы помогают анахоретам, анахореты помогают киновиатам, а киновиаты помогают людям...
Есть старцы! Есть! Сказанного достаточно. Лично мне совсем не обязательно искать те самые укромные пещеры, где подвизаются семеро неизвестных. Интересующихся полу-духовной спелеологией и полу-молитвенным скалолазанием адресую к порталу isihazm.ru. К описаниям экспедиций, члены которых уверяют, что загадочные пещеры были ими найдены и что по целому ряду признаков они являются обитаемыми и в наши дни.
Может быть, так оно и есть. Может быть, и нашли. Спаси их Господи. Во всяком случае, отважные скалолазы обнаружили труднодоступные пещеры, в которых подвизались вполне конкретные и персонально известные анахореты - Илларион-Грузин и Пахомий- Серб.
... - Когда мы восстанавливали Кукувино, - рассказывает иеродиакон Силуан, - вечерами, усталые, садились на лавочку рядом с храмом, молились и смотрели на вершину. И словно с этой вершины Кто-то посылал нам силы.
Мы, афонские паломники, уже сами поняли это: палимые солнцем и измученные, поднимаясь на вершину, держались только за Иисусову молитву. Подъем оказался самой длинной молитвой в жизни для каждого из нас. И - откуда только силы брались!
Господи, Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй мя грешнаго...

Фильм по книге Юрия Воробьевского "Незримые старцы". Вершина Афона кажется неприступной. Необитаемой. Однако это не так. Мы сами только что спустились оттуда. Наверняка и сейчас цепочка неведомых нам паломников ползет вверх. Но где-то там, в скалах, есть и другие обитатели...
...Вот тайна, - сказал старец Паисий, - их семеро, и я знаю четырёх из них. А ты где? - он наклонился немного вперёд, как бы к кому-то невидимо присутствующему. - Где ты, блаженный мой?

АФОНСКИЕ КЕЛЬИ
Прошедшим летом я вновь побывал на Афоне. Снял два новых фильма - «Афонские кельи» и «Незримые старцы». Однако самыми впечатляющими кадрами, вошедшими в эти работы, оказались те, что были сделаны любительской рукой...
Есть Афон славных обителей. Есть Афон древней истории. Есть Афон великих святынь. Но есть и другой Афон. Это Афон таинственных пещер. Почти незаметных горных троп, которые с высоты птичьего полета кажутся какими-то замысловатыми письменами. Прочесть их натруженными ногами - уже подвиг. И вот награда. Впереди зелёные цветочки кипарисов - верная примета укромной обители. А в ней - старец. Это особый мир. Прикровенный. Полный скромных, великих трудов. Звучащий едва различимым молитвенным шёпотом, который отражается во всей Вселенной. Мир, зачастую привыкший к благословенным лишениям и благостным обидам... Это мир афонских келий.

Предание о невидимых старцах — красивая легенда для паломников. Но для жителей Афона это не легенда. Это — живая реальность. Приведем несколько примеров: Рассказ Паисия Святогорца. Когда в 1950 году я в первый раз попал на Святую Гору, случилось мне по пути из Кавсокаливии в святую Анну (cкит святой Анны находится на юго-западном побережье Святой Горы и подчиняется Великой Лавре) заблудиться… Вместо того чтобы пойти к скиту святой Анны, я пошел по тропинке, которая вела на вершину горы Афон. Пройдя достаточно большой отрезок пути, я понял, что поднимаюсь вверх, и начал искать дорогу, чтобы вернуться. Пока я искал обратный путь и просил Божию Матерь помочь мне, внезапно предо мной предстал какой-то отшельник, лицо которого излучало свет.

Не успел я и рта раскрыть, как он мне говорит: «Дитя мое, эта дорога не в святую Анну», — и показал мне нужную тропинку.
По всему было видно, что передо мной стоял святой.
Я спросил у пустынника:
— Где ты живешь, старче? Он мне ответил:
— Здесь, — и указал на вершину Афона.

Позже, когда мне рассказали, что на вершине Афона живут двенадцать — другие называли число семь — отшельников, у меня возникла мысль, не был ли тот, кто повстречался мне, одним из них. Я рассказал о происшедшем опытным старцам, и они подтвердили: «Да, это, должно быть, один из преподобных отшельников, живущих тайно на вершине Афона».

_____________________________________________________________________________________________________________________________

Благослови, отче,- сказали они.
Господь благословит! — ответил он и начал расспрашивать их о Святой Горе Афон: что на ней происходит, как живут монахи и т. п. Они ответили, что кругом большое спокойствие после освобождения от турецкого ига и поражения турок.

Кто такие эти турки и что это за восстание греков?? спросил пустынный старец.

Ты не знаешь, старче, что мы, православные греки, пролили свою кровь за освобождение от турецкого ига?

— Нет, чада мои. Я ничего об этом не знал. Нас здесь
семеро, и мы никуда не ходим и ничего не слышим,? ответил этот земной ангел и небесный человек.

Охотники взяли у него благословение и, пораженные, поспешили сообщить о своей встрече отцам и братиям скита Святой Анны. Отцы тотчас бросились на поиски пустынников.
Многие из них собрались и вместе с сердарами поднялись на Афон, тщательно исследуя весь тот район, чтобы найти пещеру и этого удивительного старца. Но ни пещеры, ни старца они не обнаружили.

_____________________________________________________________________________________________________________________________________________

В начале 2013 года выйдет моя новая книга об Афоне. Она будет называться «Незримые старцы». Фрагмент из нее предлагаю вашему вниманию.

Ю. Воробьевский

СЕМЕРО НЕЗРИМЫХ

Она красива – на ее подножие словно наброшена медвежья шкура побуревшего осеннего леса; из этой «шкуры» вырывается белый мраморный пик, лучи утреннего солнца делают его теплым, розовым. Но вот — откуда ни возьмись – появляется маленькое облачко. Оно растет, цепляется за острие Горы. Останавливается. Начинает клубиться. Ну-ка, ну-ка! Наводишь объектив видеокамеры, приближаешь картинку, смотришь – и не можешь оторваться. Облака то струятся по стремнинам наподобие каких-то невиданных молочных рек, то наслаиваются одно на другое, застревая на пике. Потом ветер сносит наконец этот многослойный пирог, и он величаво плывет над морем.

Мощная красота вершины кажется неприступной. Необитаемой. Однако это не так. Мы сами только что спустились оттуда и наверняка сейчас цепочка неведомых нам паломников трудолюбивыми муравьями ползет вверх…

Но где-то там, в скалах, есть и другие обитатели. Их называют незримыми старцами. *(См. главу о незримых старцах в моей книге «Наступить на аспида»).

В конце XIX века библиотекарь Пантелеимонова монастыря отец Пантелеимон записал некоторые свидетельства о них. Где-то около 1835 года охотники ловили диких коз под Афоном. Однажды на заре, проходя по стремнинам, наткнулись на одного нагого старца, вышедшего из почти незаметной пещеры. Удивленные необычной встречей, они завели разговор:

— Благослови, отче.
— Бог благословит.
— Как поживаешь?
— Благодарение Господу, — ответил старец и спросил: — Как пребывает Святая Гора?
— Благополучно после поганых турок.
— Каких турок? — спросил старец.
— Как каких? Тех, кои жили на Афоне, вследствие восстания греков.
— Какого восстания?
— Разве ты не знаешь, что мы, православные, 10 лет проливали кровь свою, чтобы свергнуть иго турецкое?
— Нет, не знал. Нас здесь семеро, — мы никуда не ходим, и не знали об этом.
Придя потом в скит святой Анны, охотники рассказали там о виденном. Тогда собрались многие отцы, и, позабыв про старость и немощи, подняв свои мантии, бегом пошли искать старца. Но – безрезультатно. Говорили, что это те самые сокровенные подвижники, числом семь, коих причащал известный духовник Христофор, живший в Яннокопуло. Несколько десятилетий спустя отец Арсений, лесничий Великой Лавры, встречал некоторых сокровенных старцев, но об их местожительстве он никому не хотел сказать, сколько его не убеждали. Лишь однажды нарушил он тайну.

Один русский пустынник, схимонах Макарий, живший в пещере на Керасии и скончавшийся в 1888 году, рассказывал об этом так.

Перед Пасхою 1861-го года пришел к отцу Макарию отец Арсений и спросил: есть ли у него что к Празднику? Тот сказал что ничего нет. Тогда о. Арсений сказал: в эти дни приходят в лавру каюки (судна) с одного из островов с маслом, сыром, яйцами и прочим; сходи, запасись снедью.

Когда же о. Макарий сказал, что у него и денег нет, то он обещал заплатить своими: одним словом, уговорил его идти с ним. По дороге о. Макарий спросил: раз ты столько лет состоишь лесничим, а раньше был сардаром и чабаном, то, вероятно, знаешь кого-нибудь из отшельников, который живет сокровенно.

Отец Арсений замялся. Ему не хотелось открыть тайны, но и не хотелось огорчить старца-друга. Тогда он ответил: Если возьмешь грех клятвы на себя, то скажу! Монах Макарий пообещал: когда увижу сокровенного старца, то первым делом скажу, что это я виноват.

По дороге из молдавского скита Кукувино к лавре, лесничий на полпути свернул с дороги и повел его непроходимыми местами, объясняя, где живет отшельник, и как его найти. Только он сомневался, чтобы его спутник смог спуститься в ту пропасть. Так они подошли к самому обрыву. Обрывистые скалы опускались с трех сторон вниз отвесно, наподобие гроба.

Лесничий сказал: Вот, если можешь спуститься, то полезай; когда доползешь до площадки, смотри вправо под скалу и там найдешь жилище!

Отец Макарий начал спускаться. Уже позже он осознал: как ни трудно лазить по скалам вершины Афона при собирании неувядаемых цветов; но здесь было несравненно труднее.

Предупрежденный о. Арсением, что отшельник знает кроме греческого, болгарского и русского языков еще турецкий и французский, отец Макарий, подойдя к келье, начал творить молитву и стучаться в дверь.

Отшельник долго не отвечал.

Отец Макарий понял: тот принял его за беса и начал убеждать старца, что он христианин и монах.

— Что тебе нужно? — спросил наконец отшельник на чистом русском языке.
— Я пришел посмотреть на тебя!
— Кто тебя привел сюда — Бог или бес?
— Бог, — ответил о. Макарий.

Отшельник не принимал и упрашивал непрошенного гостя, чтобы он ушел. Отец Макарий отвечал одно — что он умрет у кельи, но не уйдет. При нем же не было ни одежды, ни хлеба.

— Какой ты беспокойный и упрямый человек, — я таких не видал! — удивился отшельник.

Пришелец все просил, чтобы тот открыл ему дверь.

— О, я знаю, кто тебе сказал, — проговорил старец, — негодный он человек!
— Не вини его старче, я виноват!
— Уйди отсюда, прошу тебя, уйди!
— Не уйду, — просижу у дверей твоих до Пасхи и умру здесь. Не уйду, не увидав тебя!
— Прочти «Богородицу», — наконец сказал старец, и когда тот прочел, отворил дверь и сказал: Ну, что ты от меня хочешь?
— Благослови, отче, — сказал о. Макарий, и упал старцу в ноги.
— Бог благословит, — ответил тот, и сев на пороге, пригласил своего гостя сесть. Прошло около часу времени в молчании, и, вставая, сказал старец: Ступай откуда пришел!
— Мне хотелось, отче, услышать от тебя слово на пользу, — умолял о. Макарий.
— Какое скажу тебе слово? Я человек грешный, и ничего не знаю больше. Ты видишь, живу как змея, которая прячется от людей в нору. Так и я живу в этой норе.
— Ну все-таки что-нибудь знаешь, а может, мне бы послужило на пользу, если скажешь.

Видя простоту и неотступность о. Макария, старец спросил:

— Где живешь? Кто твой духовник?
— Живу в пещере на Керасях, и духовник отец Нифонт на Кавсокаливии.
— Рукоделие твое какое?
— Делаю ложки.
— Какие?
— Простые и с «благословением» — с вырезанной благословляющей рукой.
— Ну вот, если хочешь меня послушать, то не делай ложек с «благословением».
— Отчего же так? Эти берут лучше в Руссике и в Серае (Андреевском скиту – Ю.В.).
— Пусть так, но ты не делай.
— Не знаю, — сказал задумчиво о. Макарий, — вот в Руссике есть опытный духовник отец Иероним, а он — ничего, берет и с «благословением».
— О, Иероним, — заметил старец, — опытный духовник в управлении братией своей, но в распознание тонких вещей он не входит, а потому и не видит, что таких ложек делать не нужно, ибо они могут попасть в руки неверных или еретиков, которые могут надругаться над изображением благословения.
Да и в православном семействе ложка — не икона и не крест. Может отцом отдаться ребенку, поступить ему в забаву и попираться вместе с бездельными вещами, а между тем на этой ложке два креста — один изображается благословением, а другой ты вырезаешь на поручах.
Следовательно, два креста будут попираемы, а это грех!

Отец Макарий обещался с этого времени не делать ложек с «благословением»…

Ему хотелось еще что-нибудь расспросить у старца, но он не знал что и как спросить.

Наконец задал вопрос:
— Ты, отче, из какого рода?
Старец уклончиво отвечал:
— Я из всех родов.
— Может ты русский?
— Нет, из болгар.
— Отчего ты знаешь так хорошо по-русски?
— Я жил на Морфине у русского старца иеромонаха. Еще жил в скиту Святой Анны, в Кавсокаливии и на Провате, — одним словом обошел разные места, и, наконец, Господь открыл мне это святое место. Я живу здесь 16 лет.
— А сколько лет ты жил во всех тех местах?
— Думаю, более 80 лет, — и как прибыл на Афон, никуда не отлучался.
— А сколько лет тебе от роду?
— 118 лет.
— Чем ты питаешься и откуда берешь одежду и все прочее?
— У меня жив еще побратим (по постригу от одного старца), игумен на одном острове, и он мне доставляет все необходимое, приезжая на каюке каждые три месяца.

В заключение отец Макарий спросил, не позволит ли он ему еще когда-нибудь придти. Тот отвечал, что если и решится он на это, то не попадет к нему. С тем и расстались.

И точно. Покусившись пойти через какое-то время к старцу, он изодрал всю одежду о непроходимые колючие кустарники, сбил башмаки, но места того не нашел.

Через год он опять попросил зашедшего к нему отца Арсения довести его к этому месту. Тот исполнил его желание, и монах Макарий с теми же трудностями спустился к каливке старца, но в живых его уже не застал.

Свежая могилка с крестом свидетельствовала о его кончине, а похоронил его, вероятно, приезжавший к нему побратим.

Поскорбев, что не застал старца, он пошел к морю, в которое быстро бежит ручей, начавшийся около сокровенной каливки. Там при устье потока стоял белый крест, служивший знаком для приезда с острова игумена…

И вот однажды ночью - а тогда было полнолуние - он увидел следующее: открылась дверь и в нартекс вступил благолепный пустынник, совершенно нагой, с длинными, белыми как снег, волосами и бородой. Старец поднял десницу и крестным знамением осенил запертые на замок внутренние двери. Они сами собой отворились. Таинственный незнакомец вошел в церковь, с благоговением облобызал иконы, а спустя некоторое время покинул кириакон и стал удаляться по тропинке, ведущей к скиту Керасия (причем, когда пустынник выходил, внутренние двери храма опять пришли в движение и сами закрылись).

Потрясенный увиденным, послушник тайком последовал за старцем. Они поднимались все выше и выше, миновали Керасию, достигли известной всем афонитам развилки с крестом и, повернув направо, начали восхождение к вершине Афона. Дойдя до кельи Панагия, отшельник вошел внутрь. Иаков ускорил шаги, догнал старца и, бросившись ему в ноги, со слезами на глазах умолял оказать милость и оставить его при себе послушником.

Чадо, тебе не понести этого подвига, - отвечал старец. - Без благодати Божией вынести тяжесть жизни на месте сем невозможно. Возвращайся к своему старцу, пребывай у него в послушании, и спасешься. И знай, что Господь скоро заберет тебя из этой жизни.

Подвиг, который трудно понести, — это конечно, не только строжайший пост и зимние холода высокогорья. Главный подвиг – это нескончаемая духовная битва, которая ведется в пустыне.

(Отступление об Идолио.

Керасия, кажется, самое высокое место на Афоне, где обитают известные нам отшельники. Она находится на высоте примерно 800 метров. Немного выше Керасии находится место, посещать которое без особого благословения не рекомендуется. Огромная живописная скала, называемая греками Идолио, то есть Идол. Здесь находится древнее языческое капище.

(На Афоне известны несколько капищ, датируемых 6-4-м тысячелетием до РХ. Об одном из них, находящемся рядом с Великой Лаврой, я писал в книге «Наступить на аспида», оно показано также в одноименном видеофильме).

Описания Идолио, составленные участниками экспедиции портала isihazm.ru (фото с этого портала мы приводим), таковы. По мере приближения к капищу, тропа окутывается туманом. Здесь уже – высота, на которой мы входим в облачность. Это делает подход к страшному месту особенно тревожным. Все тело пропитывается холодной всепроницаемой влагой, а в душу закрадывается страх.

На перекрестках сходящихся к Идолио тропинок, — кресты. Они словно дорожные знаки: выход нечистой силе из ущелья запрещен…

На капище находится огромный каменный квадрат, примерно два на три метра. На нем приносили человеческие жертвы. По бокам этой цельной мраморной плиты выточены стоки для крови, которая стекала в огромную каменную чашу.

Здесь всеми фибрами своей души чувствуешь: темная энергия никуда отсюда не ушла. Кажется, от ужаса даже деревья вокруг сохнут… Сюда приходят лишь воины Христовы – отшельники — сразиться с нечистой силой, дать бой диаволу в самом его логове. Такова духовная традиция: многие афонские обители, в том числе и основанная преподобным Афанасием Лавра, — основаны на месте древних капищ. Так что каждый такой монастырь – это еще и символ духовной победы православия).

— Да, — задумчиво говорит отец Силуан, — они полностью отрешились от мира, чтобы их чистая молитва удерживала мир. Эти анахореты обладают особым Божиим даром – быть незримыми. Люди не должны их тревожить. Видят их лишь избранные. В наши дни — старец Паисий…

— Он был один, – говорит отец Афанасий — Я очень обрадовался этому. Дело было на Пасху.
— Геронда, я хотел спросить, существуют ли незримые старцы? Вы не знаете?
— А что, разве Дух Святой не тот же? Разве Бог не тот же?! Разве что-то изменилось? Почему им не быть? — Так значит, существуют?! Вы знаете? — Если тебя спросят, то говори, что они существуют…
— Рассказывали, как в Святой Анне видели двенадцать старцев, в Малой Анне говорили, что их девять.

Старец Паисий ответил:

— Нет, их семеро. Ну, ладно, давай, иди. Аде-аде, иди-ка отсюда…
— А где они?
— На вершине Горы.
— Кто-то их видел?
— Никто… Они имеют особый дар от Бога и молитву такую, что их никто не видит. Их всего семь. Они могут быть рядом с тобой, но ты их не увидишь. Поэтому их называют невидимые. Это не аллегория. Но, все — уходи!
— А что они едят зимой?
— Если они совершенно нагие зимой, без одежды, то что за проблема им пропитаться чем-то в зимнее время?! Ладно, иди — иди, все уже! *(В книге монаха Иосифа Дионисиатиса «Старец Арсений Пещерник, сподвижник старца Иосифа Исихаста» есть интересные воспоминания старца Арсения. «Как-то ночью,– рассказывает он,– из Святой Анны мы босые пошли по снегу к своей каливе. Как только отцы скита увидели следы, тотчас ударили в колокола кириакона. Поскольку не было никакого праздника, скитяне прибежали в храм узнать, что случилось и почему звонили в колокола. Тогда какой-то монах говорит им:
– Наконец-то мы нашли нагих подвижников. Вот их следы. Пойдемте по их стопам, чтобы узнать, где они живут.

Они поднялись и пришли к нашей пещере. Повелительным тоном спрашивают нас:

– Где скрылись нагие подвижники?».

Отец Арсений со своей добродушной простотой отвечает им:
– Какие нагие подвижники?
– Вот они дошли до этого места, вот следы их ног!
– Эх, отцы, это мы прошли. Здесь нет никаких нагих.
– Да это не вы! Здесь есть нагие подвижники!

И действительно, это было совершенно невероятно, потому что, как известно, ноги на холодном снегу неизбежно будут обморожены. Но двое подвижников, один верой в Бога, а другой послушанием Старцу, жили превыше законов естества».

— Нет-нет!- Аде, давай-ка, все, больше не буду говорить.
— Нет, еще один вопрос…
— Какой ты любопытный! Бог не желает их явить миру…
— Я не уйду, пока вы не скажите что-то поточнее…
— Хорошо… Вот тайна. Я знаю только четырех… Каждые пять лет я вижу одного из них… Они приходят сюда как раз в это время, на Пасху… Больше пока не могу сказать… Приходи перед моей смертью, и я тебе открою больше. Сейчас не могу.

Я пришел, говорит отец Афанасий, за месяц до кончины Старца, но он сказал, что Бог не захотел явить этих отшельников миру…

Прежде чем я успел задать вопрос, отшельник сказал:

— Дитя мое, эта дорога не ведет к Святой Анне, — и показал мне другую тропинку.

Внешний вид его был как у святого!

— Где ты живешь, старче, — спросил я пустынника.

— Там где-то, — показал он рукой на вершину Афона…

Конечно, тут дело не в поиске тропинки. Само явление святого старца — немногословное и чудесное наставление на путь истинный.

Судя по словам геронды Паисия, сей удивительный отшельник повстречался ему именно тогда, когда он искал духовного наставления. В своих поисках отец Паисий так долго ходил неприметными тропами, что сбился со счету – какой сегодня день. На этот вопрос анахорет ответил ему, достав из своей сумки палочки с зарубками.

В жизнеописании старца Паисия есть такой эпизод. Старец сидит на обочине дороги и беседует с одним паломником. Мимо, буквально в двух метрах, проходит большая группа, которая явно направляется к келье старца — и что же? Проходят, не замечая сидящих. Собеседник старца Паисия свидетельствует, что в тот момент они были незримы для остальных. Видимо, и геронта обладал таким удивительным даром, но редко пользовался им. Господь открыл его для утешения людям. Сделал ЯВНЫМ старцем.

Вершина, вершина! Видимо, те лучи, которые исходят от нее на старинной гравюре, — не просто образ.

Итак, предание связывает незримых старцев с афонским пиком. Именно туда, получив повеление от Матери Божией, направил свои стопы и святой Максим Кавсокаливит.

Дважды — босой, с молитвой, вопреки страхованиям со стороны мириадов демонов, которые собрались у него на пути чуть ли не со всей Вселенной, — поднимался он на вершину. И, наконец, получил от Матери Божией хлеб, вкушение которого тут же наполнило его сердце бурным кипением умной молитвы. После этого он способен стал видеть во мраке ночи и даже летать… по воздуху. (Трезвенное созерцание. М., 2003. С. 82, 85).

Не от них ли, от этих семи, принявших ангельский образ, пришло откровение, которое посетило и будущего геронту Иосифа Исихаста?!

Ведь в тридцатые годы он на всем Афоне не мог найти ни одного греческого монаха, который указал бы ему путь к умному деланию.

Два года молитв, безутешных слез, которые превращали в грязь землю у его ног… И вдруг с ним произошло… нечто. В тот день он молился, глядя на вершину Афона. В какой-то момент неожиданно оттуда как будто донеслось некое дуновение. И умная молитва пришла к нему.

Приобретя мистический опыт, старец Иосиф обосновался в скиту Малая Анна. Маленькая келья, как и в глубокой древности, помогла возродиться большим монастырям, киновиям. Вышедшие отсюда ученики Иосифа Исихаста стали их игуменами и духовниками – от Афона, до американской Аризоны…

Афонский опыт формулирует закон, который всякий раз помогает преодолеть духовное запустение: ангелы помогают анахоретам, анахореты помогают киновиатам, а киновиаты помогают людям…

Есть старцы! Есть! Сказанного достаточно. Лично мне совсем не обязательно искать те самые укромные пещеры, где подвизаются семеро неизвестных. Интересующихся полу-духовной спелеологией и полу-молитвенным скалолазанием адресую к порталу isihazm.ru. К описаниям экспедиций, члены которых уверяют, что загадочные пещеры были ими найдены и что по целому ряду признаков они являются обитаемыми и в наши дни.

Может быть, так оно и есть. Может быть, и нашли. Спаси их Господи. Во всяком случае, отважные скалолазы обнаружили труднодоступные пещеры, в которых подвизались вполне конкретные и персонально известные анахореты – Илларион-Грузин и Пахомий-Серб.

… — Когда мы восстанавливали Кукувино, — рассказывает иеродиакон Силуан, — вечерами, усталые, садились на лавочку рядом с храмом, молились и смотрели на вершину. И словно с этой вершины Кто-то посылал нам силы.

Мы, афонские паломники, уже сами поняли это: палимые солнцем и измученные, поднимаясь на вершину, держались только за Иисусову молитву. Подъем оказался самой длинной молитвой в жизни для каждого из нас. И – откуда только силы брались!

Господи, Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй мя грешнаго…

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

На пути к Афону. Предисловие

Началось всё почти два десятилетия назад. Мы с супругой в составе небольшой телевизионной группы отплывали из Одессы. Нам заказали фильм. Видовой фильм о Святой Земле и других сакральных точках Вселенского православия.

Обычные телевизионщики. Когда улеглась суета, связанная с размещением по каютам, мы вышли на борт «подышать». То есть, привычно полезли за пачкой сигарет. Перенервничали. Неразбериха при «расселении» была страшная. Но – странное дело – после первой же затяжки почувствовали, что курить почему-то не хочется. Даже противно. Недокуренные, сигареты полетели в море. Они оказались последними в нашей жизни. Мы сразу не поняли, что с нами произошло чудо. Маленькое… Впрочем, курящий человек поймет: не такое уж и маленькое. В общем, для начала нам достался подарок.

Теплоход отчалил. Один святой летал в Иерусалим на бесе. Мы, грешные, потихонечку пошли в сторону Хайфы на «Льве Толстом».

Семьсот паломников. Типичный «срез» вновь воцерковляющегося народа. Некоторые не выпускали из рук чётки, некоторые – рюмки. Один так хорошо посидел в баре, что прямо в одежде прыгнул в бассейн. Ласточкой. А воду спустили – поздно уже было. Потом прикладывал свою забинтованную голову ко всем святыням. «Вот искушение!» – качали головами матушки. Я понял: искушение возникает тогда, когда, не глядя, бросаешься сломя голову вперед.

Мы, отправившиеся с сугубо профессиональными целями, были здесь худшими. Но – присматривались и прислушивались. Как они там поют перед обедом (то есть, извините, перед трапезой)? «Хлеб наш насущный дай нам есть…» Кажется, так.

На святыни мы смотрели исключительно через видеоискатель телекамеры. И возмущались, что снующие кругом паломницы – как курицы, право слово! – словно специально хотят испортить нам картинку. «Вы не видите, что здесь телевидение работает!» – грозно кричал я и разгонял тех, кто без спросу лез в кадр. Этих криков пугались. Телевидение у нас привыкли уважать.

Музыкальный салон на борту теплохода переоборудовали в часовню. Женский голос, смешивая светские и церковные реалии, объявлял: «В девятнадцать часов в музыкальной часовне состоится лекция отца Августина…»

Нам «повезло». Господь послал замечательного миссионера. Его звали иеромонах Августин (ныне епископ; поклон Вам, владыка!). Помимо постоянных выступлений, он едва ли не круглосуточно беседовал с паломниками. Перед прибытием в Хайфу, на исповедь к нему выстроилась многочасовая очередь. Сколько людей тогда впервые всерьёз задумались о своих отношениях с Богом! Благодаря батюшке. Да, каждый из нас может стать для кого-то предтечей Христа!

Почему меня так поразили его слова? К тому времени я уже читал о православии, и мой холодный ум знал многое из того, о чём говорил священник. Так – почему?

Все мы, духи, облеченные плотью, ждем решения своих проблем, и не понимаем, что, духовные по своей природе, они решаются только духом. Слова, будучи плотью, «не пробивают». Но сказанное отцом Августином было пропущено – теперь я это понимаю – через молитвенное сердце. И поэтому – коснулись моей души.

Уже потом вычитал я у Антония (Храповицкого): «…та духовная сила, которая войдет в вас, просветит и примирит с жизнью, будет заключаться не столько в самом содержании ответа, сколько в том обстоятельстве, что светящаяся в облике и речи душа старца перельет и в вашу душу совершенно новое, дотоле вам неведомое содержание». .

А потом было первое причастие в моей жизни. У Гроба Господня.

Было и ещё незабываемое: мы обвенчались на теплоходе. Слесари выточили из латуни обручи, их обвили цветочками – получились венцы. До сих пор их храним. Венчал архиепископ, ныне митрополит Черновицкий и Буковинский Онуфрий.

В каюте нас тепло поздравил отец Августин. Подняли бокалы сладкого вина, только что приобретённого в Канне Галилейской. Там, где на свадьбе Господь претворил воду в вино, мы даже опускали купленные бутылки в древние каменные водоносы. Говорят, они сохранились с тех, евангельских времен. Такая символика впечатляла. Кажется, в нас уже открывался спящий прежде орган – для восприятия духовной вневременной реальности.

Сами того не замечая, из поездки мы вернулись другими. Родные и близкие крутили пальцем у виска: замолились совсем Воробьевские! А нам, честно говоря, и не интересно стало вести прежние разговоры с прежними людьми. И по-прежнему «общаться» с телевизиром – тоже. Как-то включили по старой памяти КВН, посмотрели минут десять и в недоумении переглянулись. Как мы могли ещё недавно смеяться над этой глупостью?! Таращиться на этих шутов гороховых!.. И мы доставали паломнические фотографии. Особенно долго рассматривали странный снимок, сделанный в Риме, у Колизея. Откуда ни возьмись, на нём проявилась какая-то золотистая круговерть. Казалось, что-то загадочное и прекрасное стремительно приблизилось к нам.

…Но всё это будет потом. А пока мы подошли к побережью Афона. Стояли на рейде рядом с Пантелеимоновым монастырем. Показался катер – жёлтый флажок с чёрным двуглавым орлом. Прилетел как будто из Византии. Нам привезли для поклонения великие святыни, в том числе – главу преподобного Силуана.

Молебен у мощей святого. Он даёт как бы личное знакомство с ним. Я много раз это отмечал потом. Так что не удивляйтесь частым ссылкам в этой книге на святого Силуана и старца Паисия, могилу которого мы посетили в Суроти. У нас с ними особые отношения.

Курс на Одессу. Много часов, пока вершина Святой Горы не скрылась за горизонтом, молился, глядя в сторону Афона, приснопамятный старец Иона. На корме, коленопреклоненный.

Почему-то и я, когда мы ещё стояли на рейде, никак не мог насмотреться на зелёные купола Пантелеимонова монастыря. Он напомнил мне чудный град из сказки о царе Салтане. Я вздыхал. В то время Афон казался недоступным. Никогда, никогда мне не ступить на эту землю… Но – человек предполагает, а Господь располагает.